Лёша Шугар
Sorrow

Сорок дней пролетели, как выстрел один И опять сам с собою один на один. Не привыкнуть, лишь руки вонзить в пустоту, Поделив эту жизнь на «потом» и на «ту» Может, был я не прав, – как душа высоко! Эту ношу всегда поднимать нелегко… Белый снег покрывалом оденет поля, Я вас очень прошу – отпустите меня! Я уйду и вернусь, чтоб остаться в листве В каждом солнца луче, в теплых волн синеве, В мостовых городов и проселках дорог Тех, что очень любил и проехать не смог...  ... Я – тот яркий огонь, что уходит в рассвет Ветерок озорной – то ли есть, то ли нет, День последний, осенний, что плачет дождем, Я в любимой, в друзьях, я и в сыне моем. Жить легко – нелегко! И не многим дано. Рубикон перейден, перепрыгнут давно. Видишь, голуби вьются – гони не гони - Всё считают за нас драгоценные дни…..   Глядим мы каждой ночью на звёздные цветы, И среди многих прочих : и грешных, и святых, Среди тумана клочьев, небесной суеты, Хотим найти мы очень хотя б его следы. Мы ищем каждой ночью его звезду во тьме, И хочется нам очень его услышать смех, Прозрачный и непрочный, - как только он умел. Мы ищем каждой ночью его звезду во тьме. Там на его планете, Там на его планете...  Сорок дней мы пытались свыкнуться С этой мыслью страшной, мучительной, Забывая о близких заботиться, Пряча слезы в молитве спасительной… Ну зачем ты, костлявая ведмица, Подложила костыль свой убийственный? Что ж ты лучших-то косишь замертво, Издавая рык победительный?… Мы зажжем сотни свеч для любимого, Склоним головы в поминальную, Постоим в тишине над могилою, Чтоб услышать всем пение ангелов... 
Я видела, как все мужчины плакали Под окнами немого этажа. И слезы на асфальт больничный капали И воздух сотрясался и дрожал… И падала листва с двойным усердием На белых труб чуть треснувший бетон. Мы не могли остановить падения Его звезды, ушедшей в вечный сон...  ...Так холодно. Так безнадежно, суетно, Бросали мы отчаянья слова, Бродили по вечерним тихим улицам, Соизмеряя день и ночь едва. Снимали боль у колокольной звонницы, Сквозь блеск свечей, сквозь сигаретный дым, Нам освещало путь своей бессонницей Седое небо, выбранное им.   Посидите тихо-тихо. Вспомните, Как весною первые цветы Слабо пробиваются на солнышко Посмотреть из вечной темноты. Кто хранил их милое цветение, Всей душою эту жизнь любя? В медленном церковном песнопении Нам осталось поминать тебя. Кто не знал ни подлости, ни зависти? Кто любил сидеть в тени берез?.. Вы столы накройте белым парусом, И вуалью выплаканных слез… 
... А, ДЛЯ НАС - ТЫ ПРОСТО НА РЫБАЛКЕ, НА ВПАДАЮЩЕЙ В НЕБО РЕКЕ... Завалинские товарищи...  Мне снится сон, что мы опять в Крыму, В густом дыму багряного заката, Еще не слышен звон прощального набата. Ничто не нарушает тишину. Вот позади безумная жара, И моря равнодушная прохлада, Тебе, мой друг, печалиться не надо, Ведь столько было сделано добра. А я в разлуку верить не хочу И от воспоминаний чуть неловко: Вот доченьки моей белесая головка, Склонилась нежно к твоему плечу. А я во сне лечу туда, лечу, Где легкий бриз накатом волн играет,  Там в лестничном проеме исчезает Одна лишь тень, несущая свечу. Гореть – не догореть! Светить не перестать! И на песке свой след торжественно оставить, Но ничего теперь уже не переставить... Нам очень нужных слов друг другу не сказать. Мне снится сон, что мы опять в Крыму, Там смех, там слезы, все попеременно, Мы молоды и счастливы безмерно, И любим жизнь, наверно, потому... ...Везде снует босая детвора И мы прощаемся… Всего лишь до утра... 
Все вернуть. И вдруг остановиться. И уснуть за сутки до беды. Пусть уносит листопадом лица Заметая в памяти следы. Замереть за полчаса до горя И застыть в спокойном, легком сне, Пусть большой волной накроет море Призрак боли, что живет во мне. Опоздать, еще на полминуты, На житейской драмы хоровод, Белоснежной шапкой перламутра Пусть метель невзгоды заметет. Постоять над пропастью, у края, За чертой, у рокового дня, Чтобы золотым огнем играя Луч надежды согревал меня.  

Лёшка